Соглашение между должником и кредитором об ограничении или запрете уступки требования по денежному обязательству не лишает силы такую уступку и не может служить основанием для расторжения договора. При этом цедент, совершивший уступку денежного требования в нарушение договорного запрета, не освобождается от ответственности перед должником за свои действия.
После этого в рамках дела о банкротстве банка компания обратилась с возражениями на действия конкурсного управляющего по невключению требований общества в реестр требований кредиторов.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа, в удовлетворении заявленных требований отказано.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
В силу п. 1 ст. 384 ГК РФ к новому кредитору переходят права в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту уступки. Применительно к рассматриваемому случаю это означает, что к компании как новому кредитору должны были перейти и все правомочия, возникшие в результате инициирования обществом досудебного механизма защиты своего права, поэтому компания заменила общество в отношениях с банком и в этой части тоже.
Из указанного следует, что, вопреки выводам судов, компания как новый кредитор была вправе обратиться с заявлением о возражениях на действия Агентства (п. 5 ст. 189.85 Закона о банкротстве), выразившиеся в невключении требований первоначального кредитора (общества) в реестр.
Судебная коллегия не может согласиться и с выводами судов в части толкования положений гражданского законодательства о последствиях уступки денежного требования в нарушение договорного запрета.
Договор банковского счета обществом и банком заключен в 2016 году, то есть к отношениям по уступке прав из этого договора применяются положения п. 3 ст. 388 ГК РФ в редакции Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ. Согласно названной норме соглашение между должником и кредитором об ограничении или запрете уступки требования по денежному обязательству не лишает силы такую уступку и не может служить основанием для расторжения договора. При этом цедент, совершивший уступку денежного требования в нарушение договорного запрета, не освобождается от ответственности перед должником за свои действия.
Учитывая, что банк после отзыва лицензии и введения в отношении него конкурсного производства лишен возможности осуществлять банковскую деятельность, в том числе исполнять поручения клиентов по договору банковского счета, с точки зрения норм гражданского права, требование клиента о включении в реестр, как правило, должно быть квалифицировано как требование о возврате остатка денежных средств на счете в связи с расторжением договора (п. 5 ст. 859 ГК РФ), при этом имевшиеся по соглашению банковского счета запреты и ограничения, касающиеся допустимости уступки прав, сохраняют силу (абзац второй п. 3 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 6 июня 2014 г. N 35 "О последствиях расторжения договора").
В связи с неправильным применением судами норм материального права суды не устанавливали обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора и, соответственно, не давали правовую оценку представленным по обособленному спору доказательствам в подтверждение факта наличия остатка денежных средств на счете и его размера.
Общество обратилось к конкурсному управляющему банка - государственной корпорации "Агентство по страхованию вкладов" (далее - Агентство) с заявлением о включении в реестр требований кредиторов задолженности, составляющей остаток средств на банковском счете.
Конкурсный управляющий отказал во включении требований в реестр.
Общество уступило право требования по договору банковского счета компании на основании договора уступки прав требования (цессии), о чем Агентство было уведомлено.
После этого в рамках дела о банкротстве банка компания обратилась с возражениями на действия конкурсного управляющего по невключению требований общества в реестр требований кредиторов.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа, в удовлетворении заявленных требований отказано.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
В результате заключения обществом и компанией договора уступки прав требования на стороне кредитора произошло сингулярное правопреемство, то есть было заменен кредитор в обязательстве из договора банковского счета по возврату остатка средств. При этом на день заключения соглашения об уступке общество (цедент) уже приступило к защите своих прав на получение остатка денежных средств по счету путем обращения к конкурсному управляющему с заявлением о включении требований в реестр (пп. 1 и 4 ст. 189.85 Закона о банкротстве).
В силу п. 1 ст. 384 ГК РФ к новому кредитору переходят права в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту уступки. Применительно к рассматриваемому случаю это означает, что к компании как новому кредитору должны были перейти и все правомочия, возникшие в результате инициирования обществом досудебного механизма защиты своего права, поэтому компания заменила общество в отношениях с банком и в этой части тоже.
Из указанного следует, что, вопреки выводам судов, компания как новый кредитор была вправе обратиться с заявлением о возражениях на действия Агентства (п. 5 ст. 189.85 Закона о банкротстве), выразившиеся в невключении требований первоначального кредитора (общества) в реестр.
Судебная коллегия не может согласиться и с выводами судов в части толкования положений гражданского законодательства о последствиях уступки денежного требования в нарушение договорного запрета.
Договор банковского счета обществом и банком заключен в 2016 году, то есть к отношениям по уступке прав из этого договора применяются положения п. 3 ст. 388 ГК РФ в редакции Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ. Согласно названной норме соглашение между должником и кредитором об ограничении или запрете уступки требования по денежному обязательству не лишает силы такую уступку и не может служить основанием для расторжения договора. При этом цедент, совершивший уступку денежного требования в нарушение договорного запрета, не освобождается от ответственности перед должником за свои действия.
Учитывая, что банк после отзыва лицензии и введения в отношении него конкурсного производства лишен возможности осуществлять банковскую деятельность, в том числе исполнять поручения клиентов по договору банковского счета, с точки зрения норм гражданского права, требование клиента о включении в реестр, как правило, должно быть квалифицировано как требование о возврате остатка денежных средств на счете в связи с расторжением договора (п. 5 ст. 859 ГК РФ), при этом имевшиеся по соглашению банковского счета запреты и ограничения, касающиеся допустимости уступки прав, сохраняют силу (абзац второй п. 3 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 6 июня 2014 г. N 35 "О последствиях расторжения договора").
Учитывая изложенное, судебная коллегия пришла к выводу, что спорная уступка прав от общества к компании имела юридическую силу и потому суды должны были рассмотреть вопрос о включении задолженности перед новым кредитором в реестр по существу.
В связи с неправильным применением судами норм материального права суды не устанавливали обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора и, соответственно, не давали правовую оценку представленным по обособленному спору доказательствам в подтверждение факта наличия остатка денежных средств на счете и его размера.
Определение N 305-ЭС18-14111
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.